Все мои книги написаны так или иначе с участием детей
Самым первым и самым главным был Саня Длинный. Когда мы познакомились, мне было лет 8, а он был на 3 или 4 года меня старше. Но постепенно выяснилось, что его отношение к жизни было более детским, чем мое.
Я учился в 5 классе, а он в 8-м, когда он стал читать мне из тетрадки собственные сочинения, где ребята из его класса попадали в разные передряги. Это было подражание "Незнайке на Луне" Носова, которую я, собственно, вскоре и получил от него.
А потом стал приносить в класс ежедневные порции стишков, единственным достоинством которых было то, что их героями были мои одноклассники, и с ними происходило что-то достаточно неожиданное даже для меня самого, поскольку из-за случайного подбора рифмы я то бросал их в лапы бандитам, то одаривал кладом. Это был первый успех, но всего лишь подражание Сане.
Вообще, лучшие детские книги (Астрид Лингред, например) я получал от него. Он помог мне освоить гитару, а потом и сопилку, и невероятное количество музыкальных инструментов, вроде флейты, саксофона, бонгов, контрабаса, скрипки - очень дорогих! - он умудрялся на время выпрашивать у своих друзей.
Последний раз я видел его играющем на синтезаторе. Для этого он продал машину. Между тем, у него тогда уже было пятеро детей. Он продолжал оставаться ребенком. Сейчас он крутит баранку огромного грузовика где-то в Калифорнии.
Другой импульс дал, пожалуй, был мой двоюродный брат Валера. "В семье не без урода", - говорит пословица. Он родился с аномалиями: зрачки у него были (впрочем и есть) жутковатой заостренной к низу формы, толстые неуклюжие губы... впрочем, не важно.
Он отличался от других детей не в лучшую сторону. А меня еще и просто пугал своей внешностью и тем, что бросался целоваться, чего я терпеть в детстве не мог даже от родителей.
Наша бабушка в начале лета собирала нескольких двоюродных вместе и отправлялась с нами в другую деревню к своей старшей дочке, имевшей уже своих внуков. Деревня Двуречье интересна слиянием Салгира и Карасу и необыкновенно красива для степного Крыма.
В июне всегда идут ливни, и мы через несколько дней оказывались уже в каких-то невероятных халатах, солдатских формах и прочем тряпье, так что путь к театру был прямехонький. И тут именно Валера вдруг устроил из нас представление. Его кумиром был Буба Косторский, подражал он ему совершенно отвратительно. Но это не важно. Важно, что он заставил нас паясничать и кривляться и получать от этого удовольствие.
Все это перемежалось общением с деревенскими пацанами с их матерными частушками, куревом, вином (которые их мамаши таскали с винзавода в грелках), грубым и простым отношением к сексу, многокилометровыми прогулками на танцы (на которых никто не танцевал).
Были еще и студенты из строительных отрядов с гитарами, Высоцким и какими-то невероятно длинными, но легко запоминающимися балладами, вроде "В нашу гавань заходили корабли"...
В общем, из деревни я приезжал очень продвинутым пацаном, хотя в деревне старательно изображал превосходство. Понемножку я писал стихи. Школьную литературу открыто ненавидел. Над украинской еще и издевался. Впрочем, был период некоторой взаимной приязни с молоденькой учительницей - вначале она ставила мне двойки, но после урока по фольклору, когда я притащился с огромным аккордеоном и слабал "Взяв бы я бандуру" и "Нич яка мисячна", началась бешеная любовь, на которую я отвечал невиданной старательностью. Благодаря этому я давно уже читаю без словаря польские, болгарские, сербские, хорватские, чешские и прочие славянские журналы, а сейчас переписываюсь в Интернет.
Впрочем, никаких мыслей даже о публикации переводов у меня тогда не было. Просто нравилось читать о всяких модных штуках то, что у нас известно не было.
Университет дал мне совершенно кошмарный стиль изложения, от которого я избавился только благодаря Советской армии - вначале писал письма одноклассникам туда, потом им и жене оттуда.
После армии я попал на такую работу, где надо было писать газетные статьи. Первая далась мне со скрипом (она была о рекультивации нарушенных земель), но после первого гонорара я взялся за дело с азартом и публиковался от районных газет за 3 рубля до "Здоровья", где 3 странички на машинке обеспечивали мне месячный оклад.
В 1984 году, кажется, в инспекцию по охране природы пришла какая-то тетка из Никитского сада. Она писала книжку, и ей нужны были свежие данные о заповедниках, что ли.
Я ей показал плакаты с опытом благоустройства мест загородного отдыха, которые издал, и пожаловался, что районное начальство ни черта для людей не делает. Ну и она мне сказала, а напишите вы книжку для людей, плюньте на начальство. Показала, как пишется заявка и проспект книги. 
Издательство "Таврия" было в том же дворе, что и моя инспекция. Я отнес туда копии своих газетных статей, план книжки.
Все маршруты этой книги пройдены и проеханы с моим сыном Костей, практически еще с коляски, потом на педальном карте, потом на жутком складном велике "Эврика".
Время от времени нам составлял компанию мой племянник Игорь и моя соседка Жанка, а также и другие соседские дети.
Многим я обязан и своим школьным друзьям, особенно Чише (Юре Овчинникову) - пещеру Ени-сала 2 мы искали с ним и его сыном, а в школьные годы много раз ходили в Красные пещеры.
В 1989 году тиражом 20 тыс. экземляров вышла моя книга "Пешком и на велосипеде. По Симферополю и окрестностям".
Многие вещи в ней опубликованы вообще на русском языке впервые: о скейтборде и роликах, например. Когда в 96 году начался роликовый бум, выяснилось, что у многих из команды, эта книжка была куплена родителями, хотя как водится на фамилию автора внимания никто не обращал.
Дикий отдых в Крыму
Отрывки из книги "Ролики: Катайся с чемпионами!"
База для радиальных маршрутов на горном велосипеде: Пещерные города и Крымский заповедник
Новый проект - Краведение, историческая география, этнография, антропология, фамильный туризм
